Со студенческой скамьи на передовую
Совсем скоро уже страна отметит очень памятную дату – 30-летие вывода советских войск из Афганистана. В Новокузнецке сегодня живет немало ветеранов той войны. Наш очередной разговор – с подполковником милиции в отставке Андреем Николаевичем Седашкиным.
Новокузнецк – Термез
Начало жизненного пути Андрея Седашкина было похоже на миллионы других в Советском Союзе. Родился 7 ноября 1966 года в посёлке Краснобродском около Белова. Окончив школу, приехал в Новокузнецк, поступил в Сибирский металлургический институт, отучился два курса.
«В 1985 году в СМИ со студентов сняли «бронь», и весной 1986 года меня призвали в армию после второго курса, – рассказывает Андрей Николаевич. – 9 апреля нас проводили с площади Побед под напутственные речи ветерана и представителей военкомата, и мы уехали в Кемерово. Там сразу стало понятно, что отправят в Афган, потому что за нами приехали ребята в экспериментальной «афганской» форме, загоревшие, ну и по поведению сильно отличающиеся от обычных военных. Мы, конечно, тогда уже многое знали про Афган, но какого-то особого страха не было, в 19 лет всё воспринимается как-то проще, без лишних эмоций».
Из Новокузнецка в том призыве было 38 человек. После нескольких переездов попали в учебку в Термезе (Узбекистан), где обстоятельно, в течение четырёх месяцев постигали азы военной службы. Готовились хорошо: помимо физической и боевой подготовки изучали историю Афганистана, обычаи афганцев, правила поведения, общения с ними. Много внимания уделяли и бытовым моментам службы в Афгане. На месте потом, конечно, появились свои нюансы, но в целом подготовка в учебке была качественной. Здесь же Андрей получает воинскую специальность – корректировщик артиллерийского огня, что определит характер будущей службы.
Застава Карвангах
Служить Андрей Седашкин попал на сторожевую заставу Карвангах у одноименного перевала – одну из многочисленных застав, контролирующих дорогу, которая пересекала практически весь Афганистан. Служба здесь была непростой и в бытовом отношении, и в боевом – заставы довольно часто подвергались нападениям душманов. «Нам повезло, на нашей заставе было относительно спокойно. Возможно, потому, что у нас имелась артиллерия – три самоходные гаубицы, вкопанные в землю. В состав нашей артиллерийской батареи входили два взвода. Один стоял у нас, другой – на заставе Чара по ту сторону перевала. Это была сила, которая не позволяла нас особо обстреливать».
Почти сразу же по прибытии на место службы с Андреем случился довольно забавный эпизод. Он заступил на свое первое ночное дежурство в охранение: «Вокруг кромешная тьма, я стою, сжимая автомат, и вдруг слышу шум. Дело в том, что почти вся территория вокруг заставы за многие годы была усеяна пустыми консервными банками, которые служили своеобразной дополнительной сигнализацией в случае приближения чужих. Я выкрикиваю предупреждение – в ответ молчание. Открываю огонь, пускаем осветительную ракету, за мной открывают огонь другие. Шум умолкает. Утром среди этих пустых банок нашли большущего дикобраза. Так состоялось моё боевое крещение».
В целом служба на заставе Карвангах была относительно спокойной. К 1986 году здесь уже устоялся особый армейский быт. Да, жить приходилось в землянках, воду и продовольствие доставляли колонны с соседних застав, электричество как таковое отсутствовало – только от аккумуляторов, но это была укрепленная территория с регулярным снабжением. А к аскетической жизни довольно быстро привыкли. Служило на заставе 50 человек, и она считалась большой. Ближайший населённый пункт – в 2,5 километрах, туда иногда ездили в магазин.
Днём, согласно графику, выезжали на перевал, стояли там, досматривали проезжающие машины. Ближе к концу службы в двух с половиной километрах от перевала, на вершине горы был организован отдельный сторожевой пост, на котором периодически дежурил наряд в составе пяти человек. С этим постом был связан еще один курьезный эпизод, о котором вспомнил Андрей Николаевич: «Служил у нас киргиз Латып Абдуллаев. Он очень быстро обрастал щетиной, а за пару-тройку дней становился очень похож на местных бородатых душманов. И вот дежурим мы на этом посту уже несколько дней, переоделись, кто во что мог, полегче (кроссовки, спортивные костюмы – это была обычная практика). По дороге через перевал идёт наша колонна в сопровождении вертолета. И вздумалось Латыпу помахать им рукой. Увидев бородатого мужика в непонятной одежде и с автоматом, вертолётчики долго думать не стали, развернулись на нас и открыли огонь по посту. В укрытии мы лежали до ночи, а Латыпу было сделано серьёзное внушение, после которого бриться он стал чаще и вертолётам махать перестал».
За время службы случилось всего два серьезных минометных обстрела заставы. Именно они стали самым тяжёлым испытанием для Андрея за 2,5 года (из-за ожидавшегося вывода войск отправку домой задержали почти на полгода), когда пришлось увидеть и смерть, и ранение лучшего друга Володи Ефимова. Сам он обошёлся в Афгане без ранений, хотя в госпитале всё же побывать довелось – заболел желтухой. Это был один из двух случаев, когда Андрей попал в большой город Шинданд, где дислоцировался наш артиллерийский полк. Второй визит в Шинданд состоялся уже при демобилизации. Никаких отпусков на родину за время службы тоже не было, связь с родными – только через письма.
Контроль перевала – это основная служба. «Помимо охраны перевала случались и так называемые командировки, рейды, – вспоминает Андрей Николаевич. – Поскольку я был корректировщиком, нас брали вместе с армейской разведкой, а иногда и местными афганскими военными корректировать огонь артиллерии нашего полка во время каких-то войсковых операций. Выезжали обычно втроём: комвзвода, я и мой друг Володя Ефимов. В этих рейдах было тяжелее и опаснее, чем на заставе, – и снабжение похуже, и обстрелять могли в любой момент. У афганцев старались ничего не брать, они очень настороженно к нам относились».
Запомнилось три таких рейда. Во время первого около двух недель стояли возле кишлака Пармакан, где, по сведениям разведки, прятали нашего похищенного солдата. На требования выдать его местные отвечали категорическим отказом, не помог даже артобстрел. В итоге солдата выменяли на машину с продуктами.
Второй рейд был в знаменитую провинцию Гильменд, где в Афганистане производится больше всего опиума: «Приехали, окружили маковые поля. Сил у нас хватало, но и по нам очень ожесточенно стреляли. Нашу командно-штабную машину вкопали в землю, под ней дополнительно вырыли окоп, в котором мы проводили почти все время, и корректируя артиллерийский огонь, и отдыхая, настолько сильным был обстрел. Потом нас отвели на три дня отдыха. Приезжали местные артисты, выступал Александр Розенбаум. Когда вернулись назад, весь мак уже убрали. По нам стрелять перестали, и мы вернулись на заставу». За этот рейд Андрей Седашкин был представлен к награде, но в суете вывода войск и неразберихе 1990-х судьба представления так и оказалось неясной, награждения не последовало.
Самый долгий рейд был к реке Гильменд, на которой располагалась старая ГЭС. От неё решили провести бесплатное электричество в несколько ближайших кишлаков, но линии электропередач постоянно подрывали местные. «Чаще всего это были владельцы дизельных генераторов, которые продавали свет соседям, а наше бесплатное электричество портило им весь бизнес, – рассказывает Андрей Николаевич. – Приходилось эти столбы охранять. Стояли долго, несколько месяцев, даже успели сменить обмундирование с зимнего на летнее. После того как наши линии электропередач показали какой-то комиссии из ООН и они сняли про это сюжет для телевидения, мы оттуда ушли. Все столбы после этого, конечно, снова поломали».
После Афгана
Домой из Афганистана Андрей Седашкин вернулся 1 августа 1988 года. Восстановился в СМИ, параллельно в октябре этого же года устроился на службу во вневедомственную охрану Орджоникидзевского района.
Днём учился, вечером работал в охране. Во время учебы женился на одногруппнице. После окончания института Андрей решил остаться в милиции, благо к тому времени после военной кафедры получил звание лейтенанта. С апреля 1991-го по 1999 год трудился заместителем командира роты отдела вневедомственной охраны Орджоникидзевского района по работе с личным составом, потом командиром роты. Был последним замполитом в дивизионе.
В 1999 году перешёл в райотдел на должность заместителя начальника Орджоникидзевского РОВД по работе с личным составом, откуда и ушёл на пенсию в 2005 году в звании подполковника милиции.
«Расставание с Афганистаном я перенёс спокойно, – рассказывает Андрей Николаевич. – Никакого синдрома у себя не заметил. Возможно, помогла работа в милиции. Время было непростое, район неспокойный, постоянно что-то происходило. В общем, забот хватало, и переживать особо было некогда. О той войне, конечно, помню, такое трудно забыть, но стараюсь на этом не зацикливаться. С друзьями периодически встречаемся, ездим друг к другу в гости, вспоминаем. А в остальном – живу обычной жизнью».
Фото Марии Коряга и из личного архива А.Н. Седашкина
Просмотров статьи: 982